В начале нового тысячелетия вдруг появилось поколение, которое выбрало не агрессию или пораженческие настроения, а стратегию создания альтернативных пространств для надежды и созидания. Эти люди отражают культурный сдвиг, переход от периода цинизма к периоду возрождения.
Речь идет о фолк-ренессансе западной музыки, ведь, как ни странно, музыкальное направление, которое вдохновляет Новую Странную Америку – новый романтизм.
Один из ключевых моментов фри-фолка – слияние жанров. Слушая альбом «The Golden Apples Of The Sun», вы найдете в нем элементы психоделического рока, акустического фолка, оперы, метала, хип-хопа, фри-джаза, нойза, tropicália, кантри, блюза, фанка, соула, дроуна и многого другого. Смешение музыки в Новой Странной Америке используется как способ генерировать энтузиазм и эмпатию, возрождать старые источники вдохновения, пробуждать целеустремленность и реконструировать смысл. Исполнители фри-фолка ворошат гнездо музыкального космоса прошлого, чтобы, раздвинув границы жанров, создать что-то свое, уникальное и при этом аутентичное.
Выполнение эклектичной трансовой музыки с целью получить свободные спонтанные движения не является основной особенностью фри-фолка. Главное свойство новой волны — вездесущий поиск подлинности.
Дэвид Кинан определяет фолк-музыку как одну из самых оригинальных и древних форм человеческого самовыражения. Фестиваль фри-фолка «Братлборо» проходит за пределами больших городов в лесистой области Вермонта — нигде музыка не кажется настолько правильной, как в гармонии с природой. Концерты похожи на неформальные встречи, группы живут подобно музыкальной семье, а некоторые музыканты обитают в коммунах, как Akron/Family и Cocorosie. Наиболее часто используются акустические инструменты — арфа, банджо, мандолина, гитара, так же в дело идут простые детские игрушки.
Бьянка «Coco» Кэссиди и Джоанна Ньюсом поют удивительными голосами, которые колеблются между детскими и мяукающими. Почему все происходит именно так? Почему Девендра Банхарт так часто поёт о детстве, хотя сталкивается с неизбежным процессом старения? Почему фри-фолк музыканты поют о жизни в сказочном мире эльфов и фей и почему так хотят снова наделить природу душой?
Потому что повседневность рассматривается слишком рационально, зрело, искусственно и технологически. «Мир должен быть романтизирован, — пишет Новалис, — благодаря этому он приобретает свой изначальный смысл».
По словам канадского философа Чарльза Тейлора, человеческие поиски подлинности возникают тогда, когда «мы осознаем наше положение, как трагическое», когда мы «одни, в затихшей Вселенной, без внутреннего смысла, обречены на созидание новых ценностей». Памятуя об этом, глядя на положение современного мира, мы начинаем вспоминать Образец. Желание создать аутентичный подлинный мир рождается в тот момент, когда люди сталкиваются с несомненными фактами тотального кризиса, когда основы жизни сотрясены — человек вынужден обратиться к своему внутреннему миру, чтобы вновь обрести потерянный смысл, очертить заново контуры будущих возможностей.
Оригинал: The New Weird Generation
Перевод: Артемий Гусев
Денис Колодий, создатель сообществ New Weird America и Weird Canada.
New Weird America — крайне важное явление для развития современной музыки. Именно «странные американцы» на рубеже тысячелетий прочувствовали и определили тенденции новой музыки, находящейся на стыке веяний XX века и актуальной художественно-технологической мысли. Многие ассоциируют движение исключительно с возрождением фолк-музыки, но на самом деле его границы простираются несколько шире.
Новейшее время стало свидетелем трёх масштабных музыкальных революций: folk revival и rhythm & blues в 40-х, золотого века психоделии рубежа 60-х и 70-х и рассматриваемого нами движения «новых странных американцев». В каждом из случаев их предтечами так или иначе становились массовые военные конфликты: Вторая мировая — в первом случае, Вьетнамская война — во втором и Холодная война — в третьем. Естественно, что любые радикальные изменения, даже музыкальные, всегда имеют социалистический подтекст — формируется новое общество, а значит появляется вопрос создания «новой песни», нового народного знания. Традиционный фольклор в его исконной форме, в качестве музыки мифоцентрического общества, уже давно не является чем-то сакральным — нивелирован человеческий фактор, дискредитирована религия, прогнана общинность и умерщвлён миф. Новый виток «ухода к корням», связанный с переосмыслением народной памяти и приложением её к новосозданной жизни — в таком случае вполне резонное и ожидаемое явление.
Что касается «новой странной Америки»: несмотря на то, что сам термин вошёл в обиход только в 2003 году благодаря британскому музыкальному изданию The Wire, массово движение зародилось ещё во второй половине 90-х. Faun Fables, Jackie-O Motherfucker, Pelt, Charalambides, The No-Neck Blues Band, Neutral Milk Hotel — все эти коллективы уже тогда активно экспериментировали с различными музыкальными направлениями, техниками записи и звукоизвлечения. Это был естественный процесс, берущий свои истоки и в академическом авангарде первой половины XX века, и в психоделических опытах «шестидесятников», и в переосмыслении возможности формы самовыражения в принципе. Но технологический процесс всегда идёт вперёд идеологического, и поэтому только в нулевых New Weird America оформилась в полноценное движение, чем-то напоминающее хиппи-круги пятидесятилетней давности: в них так же царила общинная открытость и торжествовала любовь. От сухих экспериментов с формой коллективная музыкальная мысль пришла к честной, а главное самобытной и индивидуальной, чудаковатости, к темам несознательного детства, искренности в период нравственного невежества.
Новый фольклор «странной Америки» появился на фоне общей фолк-стагнации, длившейся порядка двадцати лет, и доказал всем, что с фолк-музыкой можно экспериментировать открыто и вольно, что можно не бояться нарушать традиции и переписывать аксиомы — именно в этом заключается фундаментальная и очень важная заслуга движения. Но не стоит забывать, что New Weird America — это не только фолк-возрождение, а целая музыкальная революция. Параллельно с развитием фолк-музыки «странные американцы» особенно трепетно работали с наследием «психоделического века». Главный любитель и хранитель традиций Ариэль Пинк (Ariel Pink) единолично в начале тысячелетия создал новое направление психоделической музыки «hypnagogic pop». «Гипнагоджик-поп» — это психоделическая поп-музыка, записанная в «мягком» низком качестве и посвящённая ностальгии по временам, в которые авторы музыки толком и не жили — это хороший пример работы с темами несознательного детства и коллективной генетической памяти. Именно этот виток развития новой американской культуры дал ощутимый толчок появлению целой волны bandcamp-музыкантов из Штатов — плеяды молодых амбициозных ребят, записывающих свою открытую и честную музыку при минимуме технических средств, а затем размещающих её бесплатно в интернете.
Довольно быстро движение вышло за пределы Соединённых Штатов: благодаря влиянию «странных американцев» среди общемировых трендов современной музыки стало активно мелькать слово «weird». Фриковость и самобытность стали признаком новой культурной эпохи. На деле это означало вольную работу с имиджем, внешним видом, эклектикой музыкальных жанров, техниками записи и звукоизвлечения, тематикой текстов и направленностью концептов. Подобное «открытое мышление» в музыке проявлялось и ранее, но именно в 90-х и 00-х такая идеология стала правилом, а не исключением из него. И если движение «новой странной Америки» сейчас уже несколько замкнулось на себе, то импульс, запущенный им в культурное пространство, переоценить довольно-таки сложно. Сейчас активно развивается «weird»-сцена Канады, уже оформилась экспериментальная фолк-сцена в Финляндии, активно набирает обороты международное направление «странной поп-музыки» с ироничной, но искренней чудаковатостью. Может быть, неправильно говорить о том, что «странная Америка» прямо повлияла на всю прогрессирующую мировую фрик-культуру, но отрицать то, что она была первым полновесным и массовым её проявлением, конечно же, не стоит.